У всех авиапассажиров в моей внутренней вселенной — лоукостерная несовместимость. Каждый из них уже выучил, что мир авиакомпаний-лоукостеров — это мир наценок: сверх билета накинь денег за еду на борту, за оплату билета картой, за сумку, за место у окна и так далее. Не добавишь сверху — поедешь сначала оплачивать билет налом в офис на другой конец города, а потом полетишь с одной барсеткой и в трусах рядом с храпящим жирным ребенком, брызгающим на тебя слюнями (общеизвестно, что храпящих жирных детей лоукостеры специально держат в штате, чтобы паксам жизнь медом не казалась). Причем лететь вы будете в багажном отсеке, зажатые чьими-то лыжами и чемоданами (оплаченными отдельно по конским ценам).

Все наценки держатся в тайне, чтобы выскочить на тебя адским сюрпризом уже тогда, когда нет выбора — у храпящего ребенка всегда на шее висит предательски банковский терминал, и можно либо терпеть, либо оплатить сверху $ 2.50, чтобы пересесть подальше. И да, сверху еще доллар за использование пластика. В общем, если за реакции на любые неожиданные доплаты у тебя внутри отвечает адская смесь из оголенных нервов и динамита, то лучше береги клетки, лети чем-нибудь другим.

Ну так вот, сначала я беру билеты «Аирбалтиком» из Москвы в Вильнюс с пересадкой в Риге, а уже потом по внутренней радиопередаче «Оказывается: дошло наконец» объявляют, что «Аирбалтик» — лоукостер. Начинает звучать симфония «Мрачное ожидание неизбежного», на центральном вокзале терпит крушение состав с ятакидумалом, поражающим все живое в мозгу, а командный центр по нейрорадио дает приказ готовиться к выживанию.

К моменту подъема на борт я успеваю оставить на сайте ощутимых денег сверху за факт багажа и выбора места, исполнить заполнение предполетных анкет два раза в разных браузерах, посмотреть в аэропорту на муки пассажиров, измеряющих с матюгами габариты чемоданов ручной клади. Затем салон воздушного судна встречает меня креслом с карманом размера меньше ноутбука, самолет долго не выпускают на вылет, появляется шанс не успеть на стыковку на следующий рейс. Командный центр взрывает упаковку с адреналином, к нейрорадио в гости приходят солисты музыкальной группы «Умри мрачным» с песней «Все пропало». Мне делать нечего: остается просто смотреть за представлением во время полета.

Представление, впрочем, полно необычными мелочами. Где-то сразу после взлета самолет приступает к снижению и посадке в Риге, и я вижу, как стюардесса показывает пассажиру, что надо открыть окно, ладонью — не тратя слов. Экипаж организует осмотр салона не как все нормальные люди, а в три раза быстрее. Транзитникам объявляют, у каких выходов в аэропорту ждут пересадочные самолеты; каждое объяснение подробно, но зачем-то заканчивается в конце коротким резюме (в начале — «Пассажирам следующим в Вильнюс, бла-бла-бла, гейт Б2, бла-бла-бла-бла-бла-бла.», а в конце следует повтор «Вильнюс — Б2»). И в конце первого полета, когда все выходят из самолета, автобус к трапу не выходит: пассажирам предлагается пройти десять метров до входа в аэропорт пешком.

У командного центра рвется шаблон. Я понимаю, что наблюдаю танец точности и экономии, и что люди в авиакомпании сговорились.

Через десять метров сотрудники аэропорта, проверяющие ручную кладь у рентгена, дают мне урок внимательного контроля и проверки потока без траты времений и движений. Мужик, помогающий выкладывать вещи на ленту, не давая ни затормозить, ни оставить в сумке что-то, что заставит на рентгене проверять багаж лишний раз, двигается так внимательно и экономно, словно танцует. Рамка для прохода пассажиров — скромная, зато проверяющий ощупывает тебя так дотошно, как нигде в мск-портах, с их девизом «Проходите, а водичку потом допейте, лады?». У таможенников меня встречает не только экономия будок, но и экономия времени: вместо того, чтобы ввязываться в долгие заунывные расспросы о слегка распустившейся в моем загранпаспорте нитке (она возбуждает любого московского таможенника минут на десять), местные чуваки предпочитают пошутить — подозреваю, что реакция на шутку позволяет проверить адекватность пассажира лучше нужного допроса.

Естественно, стыковочный рейс улетел вовремя. Я сидел внутри, спокойный и расслабленный, с зачарованным командным центром и радиопередачей «Расслабься и наблюдай» в голове.

Мне показалось, что людям в «Аирбалтике» просто в кайф экономить все, делая все то же, что делают все, но не тратя даже лишнего жеста; в итоге получается какой-то балет сдержанности. Для сравнения: на противоположном от балета лоукостеров конце отрезка — гопак расхлябанности московских риэлторов, с их выжиманием из тебя всего твоего времени, накручиванием нервов и полным похуизмом.

Важная вещь, которую я почувствовал — честность. Слаженная машина не только предлагала мне сэкономить на цене билета, но и сама так работала: люди были организованы и точны. Я предполагаю, что это достигается так: стажеров, приходящих на работу, и при этом не могущих научиться организовать самих себя, надо сбрасывать со скалы (внизу их подберут и пригреют у себя риэлторские компании). Я не увидел ни одного несобранного или неспокойного работника (при этом признаки рассеянности и истерики настолько мне знакомы, что я легко их замечаю).

И экономия, которая предлагается — не экономия под соусом «у вас нет денег, поэтому берите дешевле, нищеброды»; она потому, что этим людям действительно важны точность и умение делать, сберегая силы.